Рождение любви [= Янтарное пламя ] - Ханна Хауэлл

— Мак-Даб хотел того же, чего и ты, — проворчал Тэвиш. — Твое желание было написано у тебя на лице.

Шторм подошла к нему вплотную.

— Александр Мак-Даб — мужчина, способный воспламенить любую женщину, — проворковала она.

Тэвиш нахмурился. Охваченный гневом, он не заметил, как она взялась за шнуровку на его рубахе.

— Так ты хотела бы провести ночь с этим малым?

— Он, без сомнения, один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела, — сказала она, развязывая шнуровку.

Хмурый Тэвиш рассеянно наблюдал за ее действиями.

— И ты думаешь, я поверю, что ты к нему ничего не испытываешь?

— Нет, не думаю. Если я тебе это скажу, ты все равно мне не поверишь. — Она почувствовала, как напряглись его мышцы. — Этот мужчина поразительно хорош. Все в нем будто создано для обольщения женщины: чудесные зеленые глаза, лицо и фигура совершенной красоты, голос, который ласкает, точно руки опытного любовника.

Нагнувшись, Шторм принялась стаскивать с него сапоги.

— Что ты делаешь?! — рявкнул он, задетый той откровенностью, с которой она говорила про Алекса.

— Раздеваю тебя, глупый, — с невозмутимым видом сказала Шторм.

Тэвиш схватил ее за руку.

— Ты уверена, что раздеваешь именно того мужчину? — прорычал он.

Поглаживая одной рукой его обнаженный торс, Шторм ласково проговорила:

— Признаюсь, сначала у меня возникло искушение проверить, хорош ли он как мужчина, но скоро мне стало не по себе от его безупречной внешности.

Отстранив руку девушки, он коснулся ее волос.

— Черт побери, я видел своими глазами — ты его хотела! Наклонившись, Шторм провела языком по его плотно сжатым губам. Потом, немного помедлив, принялась развязывать свою ночную рубашку. Еще ни разу она не раздевалась перед ним сама, всегда он ее раздевал. К тому же в спальне было намного светлее, чем обычно. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, Шторм принялась покрывать поцелуями его лицо. Затем стащила с себя сорочку.

У Тэвиша перехватило дыхание. Впервые он мог беспрепятственно любоваться ее красотой. В эту минуту он забыл и про Александра Мак-Даба, и про свою ревность, которую отказывался так называть. Руки его потянулись к девушке, но тут он вспомнил об их разговоре и остановился.

— Ты охотно прыгнула бы к нему в постель. Так поступали все женщины, — пробормотал он, чувствуя, как ее нежные губы скользят по его шее.

— Я сделаю это только в том случае, если ты меня бросишь, а моих родных все еще не будет дома, чтобы забрать меня под свой кров. Что ж, тогда мне придется принять его приглашение и перебраться к нему в замок. Да, Тэвиш… — Она принялась целовать его грудь, а пальцы ее уже развязывали шнуровку на его штанах. — И тогда уж, наверное, я в конце концов окажусь в его постели. Алекс наверняка знает, как доставить женщине удовольствие, — так же как и ты.

Когда ее губы коснулись его твердых сосков, из горла Тэвиша вырвался хриплый стон. Почувствовав прикосновение ее языка, он зарылся пальцами в ее волосы. Отдавшись во власть этого нового наслаждения, он не заметил, как она стянула с него штаны, — лишь машинально приподнялся, облегчая ей задачу. Губы и язык Шторм прошлись по его крепкому животу.

Из всех женщин, с которыми он спал, Кэтрин была самой искусной. Она знала, как расшевелить мужчину, как доставить ему наибольшее удовольствие. Однако леди никогда не ласкали его языком и губами. Такое наслаждение могли доставить только дорогие куртизанки. Лишь однажды Тэвиш позволил себе раскошелиться и заплатить за подобного рода услуги, но и тогда он не воспламенился так, как с этой малышкой англичанкой. Ее слишком откровенные ласки нисколько не шокировали Тэвиша и не вызвали отвращения. Он лишь поразился ее смелости.

— Ты хочешь убедить меня в том, что не испытываешь интереса к Алексу? — прохрипел он.

— Нет, Тэвиш. Я хочу доказать тебе, что, пока ты меня не прогнал, я желаю спать только с тобой, а красота других мужчин лишь радует мой взор. — Шторм поднесла его руку к губам и поцеловала ладонь, потом провела языком по каждому из пальцев. Затем проделала то же самое с другой рукой. — Я хочу, чтобы только эти руки знали мои тайны, ласкали мое тело… — Она поцеловала его в губы. — Хочу, чтобы только эти губы касались моих губ. — Она стала целовать его грудь. — И только на этой груди я хочу засыпать но ночам. — Язычок Шторм коснулся его пупка. — Я хочу, чтобы только этот живот прижимался к моему, устремлялся ему навстречу. — Она принялась легонько покусывать его бедра. — Пусть только эти ноги переплетаются с моими, раздвигают их, и пусть вот это наполняет меня, на краткий миг утоляя мой постоянный голод и даруя наслаждение, которое только ты можешь мне подарить.

Тэвиш охнул и затрепетал, когда кончик ее языка заскользил по его мужской плоти. Дыхание его стало частым и прерывистым. Он сомневался, что она способна прибегнуть к еще более смелой ласке, но сейчас ему было все равно — он уже не владел собой.

Подхватив Шторм под мышки, он приподнял ее над собой. К ее удивлению, они не улеглись на постель, а сели лицом друг к другу, при этом она оказалась; у него на коленях. Тэвиш вошел в нее, и с губ девушки сорвался тихий вздох.

Положив руки ей на бедра, он направлял ее движения, и Шторм двигалась в такт его движениям. Тэвиш страстно целовал ее; его язык проникал в ее рот, а руки время от времени ласкали груди девушки. Сначала он наслаждался, глядя, как выгибается ее стройное тело. Потом наконец оторвал взгляд от пылающего лица Шторм и приник губами к ее груди. Девушка вскрикнула, содрогнувшись в экстазе, и Тэвиш подхватил ладонями ее ягодицы, стараясь удержать в ней свою плоть. Однако в этом не было необходимости — Шторм крепко прижималась к нему, вращая своими стройными бедрами, увлекая его к вершинам блаженства. Тэвиш крепко обнял ее, уткнувшись лицом в мягкие груди. Наконец горячая волна прокатилась по его телу, и он начал возвращаться к реальности.

— Господи… О Боже, какое блаженство! — Он почувствовал, как напрягается, как сжимается ее женское естество, и прохрипел: — Какое чудо! Ты самая лучшая из всех женщин, которых я знал. — Тэвиш посмотрел туда, где они еще сливались в единое целое, слегка качнул руками ее бедра и ощутил новый прилив страсти. — Ты просто создана для наслаждения!

Шторм видела, что Тэвиш опять готов насладиться ею, и удивилась такой неудержимой страсти. Впрочем, и ее собственная готовность вызывала ее удивление. Издав гортанный смех, она устремилась ему навстречу.

Тэвиш проснулся с первыми лучами солнца и, почувствовав напряжение в чреслах, понял причину своего столь раннего пробуждения. Приподняв голову с атласной груди девушки, он в задумчивости уставился на спящую Шторм. Его желание росло.

Его уже не тревожили мысли об Александре Мак-Дабе. Шторм ясно дала понять, что до тех пор пока он ее хочет, она не станет спать ни с кем другим. Тэвиш испытывал мужскую гордость.